Королевские Идилии. Книга 1

Гарет и Линеттэ

Весной дождливой благородный Гарет

Сын младший Беллисент и Лота видит:

Высокая и стройная сосна

В ручей упала, потеряв опору,

Течение  уносит её прочь.

«Вот так – сказал сэр Гарет – ложный рыцарь,

Или правитель злой от моего копья

Могли бы пасть, будь у меня оно.

Не знает чувств и неразумен ливень,

Он холоден – во мне живая кровь.

Орудие Создателя потоп,

А я, имея разум – узник

Здесь, в материнском доме,

Пленённый послушанием и лаской,

Заботой, добротой и уговорами.

Мать и сейчас меня считает за ребёнка!

Чем лучше мать, тем хуже для меня!

Плохая мать была бы мне полезней.

Небес подарком для неё являюсь я,

Моя впустую пропадает сила,

Не трогают её мои мольбы

Препятствует она мне постоянно

Взлететь орлом, стать Сыном Славы,

Старается принизить, опустить,

Когда Артур и рыцари его

В опасности смертельной пребывая

Стремятся чище сделать этот мир.

Гавейн и Модред летом здесь гостили.

С Гавейном бились мы как рыцари на копьях,

Когда  его я выбил из седла,

Признался он: «Меня ты превосходишь вдвое».

За нами Модред наблюдал тогда,

Он молча насмехался надо мной,

Презрительно кривились его губы,

Понятно и без слов, что он хотел сказать.

Поднялся Гарет, опрокинув стул,

Спросил: «Мать сладкая моя, меня любя

По-прежнему считаешь за ребёнка?»

Смеялась мать: «Шумишь как дикий гусь».

«Да, мать, быть лучше взрослым гусем –

Но не дитём, которое лелеют будто

Он даже не птенец – яичко золотое».

 

Он дальше продолжал с горящим взором:

«Мать добрая моя, яйцом быть не по мне.

Не только гусь пригоден для полёта,

Полёт орла едва заметен глазу –

Величие его известно всем

Как блики золотые Book of Hours.

Но кто бы как бы ни был благороден,

Несчастен тот, кто заявил:

«Меня поднимет доблесть рук моих,

Пусть и не выше королей иных»,

Но видящие в нём ребёнка

Хватают  за руку его, любя:

«Полёт не для тебя, сломаешь себе шею.

Останься в нашей пребывать любви».

И мальчик тот, мать сладкая моя

В порядке шею сохранив

Останется с разбитым сердцем».

 

Ему сказала мать:

«Сын сладкий мой, реальная любовь

Способна вознести, так, как ничто иное.

Сокровищем таким пренебрегать нельзя».

 

Ей Гарет отвечал с горящим взором:

«Сокровище? Возможно, но когда

 В опасности полмира пребывает

Я должен здраво рассуждать о том,

Насколько золота ценнее сталь

Клинка меча Экскалибура,

И молнии удар во время бури,

И хищника удар сокрыты в нём,

И колокольный звон тревожный,

Взывает он. Меня не удержать».

 

Сквозь слёзы Беллисент сказала:

«Моё не пожалеешь одиночество?

Отец твой Лот Артуру изменил,

Повёл сражаться с ним баронов

И вот, всего лишённый,

Сейчас лежит отец твой так,

Как в остывающем камине

Лежит полено прогоревшее –

Пока не погребённый труп,

Лишённый речи, зрения и слуха.

А братья все твои Артуру служат,

Никто не любит их меня сильнее,

К тебе особую питаю я любовь,

Так ягод ярких шарм чарует птицу.

И ты, такой невинный, чистый

Желаешь поединков и войны.

Дитё капризное, имея светлый ум,

Не понимаешь сам, к чему стремишься.

Но не спеши: олени благородные

Весной в лесу у нашего ручья

Иную цель достичь предпочитают

Сладка она, достойная мужчины

И в этом я могу  тебе помочь.

Найду достойную невесту,

Чья грация усилит жизни ток,

А я на склоне лет взращу твоих детей

Они напоминать мне будут Лота.

Не торопись мой самый лучший сын,

Успеешь повзрослеть мой мальчик».

 

«Ты всё-таки считаешь – я ребёнок,

Тогда послушай детский мой рассказ

Итак, мать, есть один Король над всеми,

Кто возраста достигнув брачного

Невесту ищут; и тогда Король

Предложит выбирать одно из двух.

Вот выбор первый предлагает он:

Красавица, кто многих возбуждает,

Добыть её придётся силой –

У множества соперников отбить.

А вот второй – не блещет красотою,

Соперников не надо опасаться.

И ставит нам король условия такие:

Красавицею силой овладев,

Впоследствии попасться в её сети

И ревностью терзаться постоянно;

А та невеста, кто сама

Лицом своим бывает недовольна

Сама таиться будет от людей.

Одна – ославит, другая – устыдит.

Я человек, я взрослый, я мужчина,

Пора мне браться за мужское дело.

Оленям подражать, брать с них пример?

Бог и Король – у них учиться надо

Жить честно, правду говорить, зло сокрушать,

Беря при этом с Короля пример во всём.

Иначе для чего родиться?»

 

Ему сказала мать: «Сын сладкий мой,

Есть много тех, кто думают иначе.

Не могут, или не хотят

Законного признать в нём короля,

Хотя я знаю сердцем – он Король.

Когда встречались в юности мы с ним,

И королевской речи я внимала

Не сомневалась в нём, как и он сам в себе,

Прочна меж нами родственная связь.

Но ты, мой неразумный мальчик

Свою единственную жизнь желаешь

Вручить тому, в ком видят короля не все?

Пока что не рассеяны сомнения,

Не торопись, остановись мой сын».

 

Ответил Гарет: «Мало чести

Принять плоды подобных рассуждений,

Честь обретая я готов пройти сквозь пламя,

И ты должна позволить это мне.

Кто не законен? Кто стряхнул как прах

Былую власть заносчивого Рима,

Сверг идолов и людям дал свободу?

Кого признали Королём все те,

Кто вместе с ним боролись за свободу?».

 

Своих усилий видя тщетность

И чувствуя упорство сына,

Решила к хитрости прибегнуть Королева.

«Готовишься пройти сквозь пламя?

Кто одолеть огонь готов,

Не должен устрашиться дыма.

Да, будь по-твоему, но всё же

Намерения твёрдость своего

Ты должен доказать, пройдя проверку,

Любовь ко мне ты этим подтвердишь.

Я это требую как мать».

 

Воскликнул Гарет:

«Сто испытаний тяжких я пройду,

Пусть начинаются скорее!»

 

Но не спешила мать продолжить разговор

Внимательно на сына посмотрела:

Ты, принц, явиться должен ко двору Артура

Неузнанным , скрывая своё имя,

Наняться в услужение на кухню,

Еду готовить и посуду мыть

Не открываясь никому

Двенадцать месяцев и день один».

 

Так полагала Королева,

Когда оставила для сына

Одну дорогу к славе – через кухню:

Принц Гарет благородный

С пути свернёт, останется здесь, в замке

Под мудрым управлением её.

 

Умолкнул Гарет, но потом ответил:

«Пусть в рабстве тело, но душа свободна

И я увижу рыцарский турнир.

Как сын тебе я повинуюсь, мать,

И пребывая в твоей воле

Готов примерить я личину эту,

Служить нанявшись мальчиком при кухни,

Не открывая своё имя никому».

 

Пока ещё он оставался с ней

Тоской полны у матери глаза,

Так опасалась мать его отъезда

И даже собиралась ехать  с ним,

Но это не входило в его планы.

В тотчас, когда проснувшись, ветер

Ещё не разогнал ночную тьму,

Поднялся принц и разбудил двоих,

Кто преданы ему с рождения.

Мать не заметила отъезд.

 

И вот, укрыты темнотой, те трое

Направились в путь к югу. Птицы

Затеяли мелодии свои,

Редела мгла и обнажила

Зелёный склон холма и зелень леса.

А было это время Пасхи.

 

Когда они ступили на равнину –

Она до Камелота простиралась –

Рассвет посеребрил слегка

У Королевского холма, который

Меж лесом и полями возвышался

Вокруг него  клубящуюся дымку,

И вскоре город воссиял высокий

Своими башнями и шпилей остриями.

Со стоном дрогнули огромные ворота

С напольной стороны, но только

Они открылись – город вдруг исчез.

 

Кто были с Гаретом – изумлены

Один взмолился: «Лорд, остановитесь

Не следует свой путь нам продолжать.

Король волшебников построил этот город».

Другой ему ответил еле слышно:

«Лорд, Сказывал один мудрец

Король не настоящий этот –

Подменыш, взятый в Фейрилэнд

У чародеев, у язычников,

И чары Мерлина витают здесь».

И снова первый: «Лорд, возможно

Не город это, а видение всего лишь».

 

В ответ смеётся Гарет.

У крови благородной молодой

Своих волшебных сил довольно

И Мерлина послать предерзко

Купаться в Аравийском море,

Ворота затворив за ним свои.

Другие ищет пусть врата под небесами.

 

Босой ногою на сакральный камень,

Омытый набегающей волной

Ступает Леди Озера неслышно:

Как всё вокруг, впитало платье влагу

И всё здесь в её воле пребывает

Заботой доброю защищено;

И капли влаги на руках,

И меч в одной её руке, в другой

Кадильница, смиряющая шторм,

И рыб священных знаки на груди.

Вокруг неё – посланники судьбы,

Артура вдохновлявшие сражаться

И вызов времени принять,

Ибо не виден и пристрастным взглядом

Никто другой способный это сделать –

Высокие три Королевы,

С Артуром дружные,

Готовые помочь в любой нужде.

 

Кто были с Гаретом, те двое

Смотрели с изумлением туда

Где только что видение им было –

Дракон взлетал там, вихрь поднимая.

«Смотрите, Лорд, ворота появились вновь!».

 

И Гарет напрягает взгляд

Сильнее прежнего, виденье наблюдая.

Донёс к ним ветер музыку, похожую

На колокольный звон, а у ворот

Почтенный старец появился вдруг;

Спросил: «Кто вы такие, дети?».

 

Ответил Гарет: «Земледельцы мы.

Земля питает нас, но лемех плуга

Остался в борозде, а мы пришли сюда,

Желая видеть славу Короля.

(Ваш город тайна окружает)

Король у вас – король вполне обычный,

Но магией владея Фейрилэнд

Построил странный этот город;

А может быть владели им всегда

И Короли и Королевы фейри;

Или иллюзия всё это,

Как музыка звучащая сейчас?

Скажи нам правду».

Почтенный старец отвечал шутливо:

«Сын мой, однажды видел я:

Корабль парусный под всеми парусами

По небу плыл, перевернувшись килем вверх.

Правдиво это, как и твой рассказ.

Но я скажу тебе, что ждёшь ты от меня.

Когда Король и Королева фейри

Покинули подземный мир,

Навстречу солнечному свету

Сюда явились с арфами в руках,

То музыка их арф воздвигла этот город.

Вполне естественно такое волшебство,

При короле любом реален город,

А в городе реален сам король.

И так, с почтением к нему пройдите

Под аркой городских ворот, затем

Явите Королю покорность,

Связав себя присягою такой,

Какую стыдно нарушать мужчине.

Обратно не спешите возвращаться,

Как стадо не спешит вернуться с поля.

А музыка, которую ты слышишь –

Пока звучит она – стоять здесь будет город;

Нормально не умея строить,

Создавшие его способны строить так.

 

Ответил раздражённо Гарет:

«Почтенный мастер с бородой,

Которая  до пояса достала

И чисто белая, какой должна быть правда

Зачем насмешливую речь ведёшь

Уместную на ярмарке?».

 

Но старец возразил:

«Обычай бардов разве ты не знаешь?

Смущать, в повествовании смешав

Иллюзию, реальность и лукавство,

Уклончивость и простоту?

С тобой шучу я, как и ты со мной,

Твоё притворство мне вполне понятно,

Но ты собрался пошутить над королём,

Не выносящем даже тени лжи».

 

Оставить надо шутку не смешную,

На путь прямой и правильный свернуть.

Ответил Гарет: «Спутников моих,

Которые меня сопровождают

На дело дерзкое такое

Винить не надо, виноват лишь я.

Ну, хорошо, мы всё исправим».

 

И вот они, ликуя и смеясь,

И говоря друг с другом оживлённо

Явились в Камелот, где камень каждый

Дворцов таинственных свидетель давних дней.

Где Мерлин при дворе Артура служит

Своим искусством наполняя силой

Любой Артуровский указ,

Так делая его законом высшим –

Всегда понятны рыцарям  простым

Указов слог и смысл глубокий;

И радовался Гарет слыша

Как прославляется его искусство.

А женский взгляд случайный из окна

К высоким чувствам влёк звездою путеводной.

Все люди встреченные здесь

Довольны добротой правителя.

 

Заходит Гарет в зал просторный, слышит

Артура голос, видит в глубине

Большого зала Короля на троне,

Он суд вершит – не в силах Гарет

Сдержать биенье сердца молодого.

«Пол тени лжи такому Королю

Сурового достойно наказанья».

Затем, тревожась о другом, он взглядом ищет

Где сэр Гавейн, и где сэр Мордред?

Обоих нет здесь, но глаза находят

Высоких рыцарей, у трона вставших в ряд,

Чья честь сияет как роса,

А верность Королю порождена любовью;

И слава их побед навеки с ними.

 

Пришла вдова, взывая к Королю, сказала:

«О, добрый Сир Король! Отец твой Утер

Отнял владения покойного супруга.

Сначала плату предложил,

Но были милыми поля для наших глаз.

Не уступили мы, тогда отнял их силой,

И вот теперь ни денег, ни земли».

 

Спросил Артур: «Что предпочтёшь,

Земля тебе дороже, или деньги?».

Заплакала вдова: «Мой повелитель,

Поля милее были мужу».

 

Сказал Артур: «Любуйся ими снова,

Когда проверкой твоя правда подтвердится;

И денег втрое тех, что Утер предлагал.

Проклятие тому, кто посчитает

Законным беззаконие отца».

 

Затем она ушла, пришла другая

Вдова, воззвала к Королю:

«О добрый Сир Король! Я враг тебе.

Мой Лорд был рыцарь, Утеру служивший.

И он, и Лот, и множество других

Тебя считавших низким по рождению

Мятеж подняли. Он сражён твоей рукой.

Но слушай! У меня похитил сына

Брат мужа моего, и в замке у себя

Содержит в заточении,

И смертию от голода грозит.

Он требует отдать наследство

Какое должен получить мой сын.

Вражда меж мною и тобой, но всё же

Дай рыцаря ты мне сражаться за меня

Грабителя убить, и дать свободу сыну».

 

Один из лучших рыцарей сказал:

«О, добрый Сир Король! Готов я ей служить.

Благослови неправду правдою исправить».

 

Затем и Сенешаль сэр Кэй сказал:

«О, добрый Сир Король! Откажешь если –

Заставить ты тогда не сможешь

Любителей злословия молчать».

 

На это возразил Артур:

«Совет плохой даёте Королю,

Желая подсказать, как верно править.

В любви и ненависти та благословенна

Кто любит мужа, но за это

Владыки старые могли огню предать.

Мог смерти лёгкой Аурелиус Эрмис

Тебя предать, а Утер вырвать мог язык.

Но ты спокойно удаляйся;

Нрав грубый старых королей мне не указ,

А вам Я так повелеваю:

Дела семейные свои

Решите сами миром, без убийств.

Ему напомни, не забудь сама:

Король, как высший судия

Отмерить может каждому

И жизнь его и смерть».

Затем явился вестник, Марк его послал –

Король злосчастный Корнуолла.

Ткань драгоценную несёт посол.

Блестит она как дикая горчица,

Когда её, умытую дождём

Внезапно освещает солнце.

Сравнима ткань и с пэйлом золотым.

Колени преклонив у трона,

Подносит дар посол от Лорда своего,

Вассала короля, о милости он просит,

Посланника отправив в Камелот:

Кузена доброго Тристрама посвятить

И сделать рыцарем, а самого его

Признать правителем своей страны,

Которой править будет справедливо.

Прося себе высокой чести,

Ткань драгоценную он посылает в дар,

Всем сердцем верность выражая.

 

Велел Артур материю раскрыть,

И в отблесках огня камина –

Дубовые дрова горели в нём –

Задумчиво материю смотрел.

«Вот! Рыцари, щит Марка здесь?»

В огромном зале много их висело,

Повёрнутых передней стороной,

С гербами, с гравировкою и без,

Холодный камень стен украсив в три ряда;

А их самих огонь камина красил,

Под каждым имя рыцаря читалось.

Такой обычай утвердил Артур:

Как добрый рыцарь подвиг совершал –

Его оружие один раз украшалось,

А за второй – присваивался герб.

Без подвига щит оставался чистым.

Читая имена, увидел Гарет:

Гавейна щит блестит, гербом украшен,

Щит Мордреда бледнеет словно смерть.

Материю велел Артур в камине сжечь.

«Здесь просят сделать рыцарем того,

Корону чью замыслили похитить.

Когда идёт война, нуждаясь в руководстве

К правителю взывают все,

И покидают после, получив награду.

Сказать по правде, рыцари мои,

Такое поведение не чуждо

И некоторым вам, собравшимся здесь в зале.

Но Марк позорит звание своё,

Воспитан дурно, чтобы быть вождём.

Прислал он золотую ткань –

Задобрить подношением подарка;

Нам будто нечем прикрывать свои колени.

Обманщик, трус и тайный заговорщик,

Способный нападать лишь из засады.

Сомнений в этом нет. Пусть Кэй, наш сенешаль

Достойный даст ответ тому,

Кто явно не достоин власти.

 

Потом просители другие

Вели рассказ поочерёдно

О причинении вреда

Животным, или человеком.

 А вот, руками опираясь

На плечи спутников своих,

И Гарет предстаёт пред королём

Учтиво и просительно сказал:

«О, добрый Сир Король, от голода я слаб;

Яви мне милость, прикажи меня

Взять в услужение на кухню,

Где буду есть и пить я в волю

Двенадцать месяцев и день один,

Не открывая своё имя, после

Скажу другую просьбу».

 

Сказал Король:

«Достойный юноша и вежливый проситель!

Ты слаб сейчас, так пусть Кэй сенешаль

Заботу о тебе проявит

Он мастер доставлять нам пищу и питьё.

 

Король поднялся, удалился. Сэр Кэй

Мужчина и язвительный и желчный,

Как корень ядовитого растения

Сказал: «Теперь меня послушай!

Бог свидетель: такие вот как ты

 Аббатство разорить способны,

Умело притворяясь простаками,

Но здесь ты отработаешь мне всё;

Тогда лосниться будешь словно боров».

 

Сэр Ланселот ему  ответил так:

«Сэр сенешаль, знаток охотничьих собак

Коней знаток, людей ты знаешь мало:

Прекрасное и честное лицо,

Высокий нос и правильные брови,

И руки крупные красивы.

Сей юноша таинственный, рождением

Превыше многих, кто толпятся в зале.

О нём ты судишь низко и неверно».

Ответил Кэй: «Ты что ворчишь, какая тайна?

Ты сам как думаешь – вот этот парень

Травить не будет королевскую еду?

Как речь твоя на глупости похожа – тайна!

Возможно, прав ты, парень благороден,

Прекрасны и лицо и руки, ну конечно!

Представь его вооружённым, на коне –

Как эта красота в один из дней

Натравит на меня моих людей!»

 

Покрытый сажей, а не славой Гарет

Еду вкушал за кухонною дверью,

С чумазыми как он парнями

Нёс рабства тяготы со всеми наравне;

И Ланселот с ним вежлив был всегда,

Но сенешаль, не любящий его

Покоя не давал и заставлял работать

Всех более: дрова для очага готовить,

И воду принести, бутылки откупорить.

А Гарет проявлял покорность

И скромность проявлял во всём

На столь нелёгкой королевской службе.

Но между тем бывало и такое:

Вели между собою разговоры

Те, кто любили и хвалили Короля

И Ланселота – он  Королю обязан многим.

Он, Ланселот – в турнирах первый,

Артур – в баталиях первее всех.

Приятно Гарету узнать об этом,

А также и другие разговоры слышал:

О том, как за туманным морем,

Где в окружении каровых озёр

Стоят Ирландские Престолы Силы

В лесу рассветном предсказал Пророк,

Пророчивший когда-то о ребёнке:

«Он явится на остров Avilion

Там исцелится, обретёт бессмертие».

Приятно Гарету такое слышать.

Но сколь правдивы разговоры эти,

Возможно, легкомысленны они,

Подобны песенкам хвалебным.

Истории слагают и такие,

В какие верится с трудом:

О рыцарях, чья била жизнь ключом,

А путь кровавый лёг через драконьи кольца;

Но шла ли речь о доблести их рук,

Или рассказ, очарованья полный

Заслуга рта? Тем временем сэр Кэй

Покоя не давал, подобно злому ветру.

Такой сумеет мёртвого достать.

Зато когда простой люд затевал

Между собою состязания,

То Горет на два ярда дальше всех

Метал тяжёлый камень и бревно.

А так же, иногда, когда сэр Кэй,

Делами занятый другими,

Терял над Гаретом контроль,

Он мог турниры рыцарские видеть:

Ломались копья и оружие звенело,

Тогда был счастлив он – наполовину.

 

Вот так провёл он в рабстве месяц.

Ещё неделя, и Королева добрая

Раскаялась в своём поступке, и, печалясь,

В середине цикла лунного послала весть,

От клятвы Гарета освобождая.

 

Итак, весть эту Гарету принёс

Оруженосец Лота, с коим

Играли в детстве в рыцарский турнир.

Дистанцию отмерив на песке,

Стремительно бросались друг на друга.

Девицы не краснеют от стыда,

Так, как от счастья Гарет; он смеётся:

«Конечно, мне за это не ноги сатаны,

Обнять Петра колени надо.

Нет новости приятнее  вот этой.

Пока Король здесь, в городе, я должен

Найти его и всё сказать ему.

 

«Гавейн могучий мною потрясён,

Когда на копьях бились прошлым летом.

Сказал он мне – ты рыцарь настоящий.

Безвестен я, но к приключениям

Прорвусь как пламя из-под пепла».

 

Доброжелательно Король

Воспринимал его горячие порывы,

Поклон и поцелуй руки, и отвечал:

«Мать добрая твоя известна мне

Пошлю ей весть, исполнив просьбу.

Став рыцарем присягу принеси.

Клянись быть смелым, клянись быть добрым,

В любви клянись, на верность присягая,

Она – причина верности монарху».

 

С колен поднялся Гарет живо:

«Король мой, в смелости клянусь,

Исполню всё беспрекословно,

Как и приказы сенешаля исполнял,

Хотя не важный он питья и пищи мастер!

Что до любви, то Бог свидетель

В любви клянусь любовью к Богу».

 

Король сказал:

«Мой рыцарь может безымянным быть?

Возможно. Но всё же, кто-то должен

Ручаться за него, кому известен он».

«Король мой, я известен Ланселоту

А он известен честностью своей».

 

Король сказал:

«Но почему у многих любопытство

К тебе обращено? Желают знать

Какие подвиги свершишь ты для меня,

Препятствия одолевая».

 

Ответил Гарет живо:

«Как заслужу свой пирога кусок?

За своё имя я спокоен,

Его создам я сам себе,

А подвиги мои начнутся в этот день».

 

И улыбается Король, но всё же

Горячность юности одобрил не вполне.

Призвал он Ланселота для беседы.

«Пора доверить подвиг первый

Тому, кто раньше их не совершал.

Всех известите во дворце об этом.

Коня ты дашь ему, последуешь за ним.

Покрой свой щит фигурой льва,

И постарайтесь обходиться без убийств».

 

Затем, в тот самый день явилась в зал

Девица знатного происхождения,

Прекрасная, как майский день,

Как яблоня цветущая прекрасна,

Но соколиные глаза глядят сердито,

И носик тонкий морщится слегка.

 

«О, Король! Как можно властвовать, врагов не видя,

Не чувствуя враждебных побуждений

Разбойников, засевших в крепостях

Всего лишь в полу лиге от тебя.

Не расслабляйся, Сир Король, будь Королём

Пока владение законное

Не покраснело благородной кровью,

Как напрестольной пеленой алтарь».

 

«Спокойствие храни – сказал Артур –

Все рыцари мои верны присяге;

И пустошь вересковую своих владений

Беречь я буду, как и свой дворец.

Как твоё имя? В чём твоя нужда?»

 

«Я благородна. Я зовусь Линеттэ.

Мне нужен рыцарь для моей сестры,

Для благородной леди Леонорс,

Она владелица обширного поместья

И, может быть, прекраснее, чем я.

Убежище её – Замок Опасностей.

Там делиться река на три протоки,

Три рыцаря три брода стерегут,

Четвёртый мощью превосходит их;

В осаде держит замок он и принуждает

Её вступить с ним против воли в брак.

А стать женой лишь по любви она способна.

Но есть ещё возможность для отсрочки.

Она взывает к сэру Ланселоту,

Его, считая лучшим из мужчин:

Пусть честь её спасёт, свою умножит славу.

Вот почему мне нужен Ланселот».

 

Артур сказал, не забывая Гарета:

«Ты знаешь, для чего наш орден существует,

Искореняем зло мы в королевстве нашем.

О рыцаре четвёртом расскажи  подробно».

 

Сказать подробно,  Сир король –

Отчаянный искатель приключений,

Способен и учтив и вежлив быть,

Но может быть и грубым, и развратным,

Не признающим никакой закон.

Себе те трое взяли имена такие:

Один назвался Утренней Звездой,

Второй себя назвал Дневное Солнце,

Себя зовёт Звездой Вечерней третий.

У света взяв такие имена,

Свою большую глупость показали.

Четвёртый – тот лишён и капельки ума.

Он встал на путь служенья силам тьмы,

Он выбрал имя для себя Ночная Смерть,

А шлем его похож на череп,

А латы на скелет похожи.

Убийца он опаснее тех трёх,

В себя вобравший силу ночи,

А безрассудства более чем силы.

Вот почему мне нужен Ланселот.

 

Волнение сэр Гарет испытал,

Взыграли чувства и горят глаза:

« Король, доверь мне подвиг этот!»

Он не успел договорить, а Кэй,

Стоящий рядом заревел как бык:

«Король поверь, он мальчик кухонный,

Готовящий еду по моему приказу,

В награду получающий пинки!»

Артур на Кэя посмотрел, нахмурив брови.

«Обманчива бывает внешность иногда,

Твоё неправильно суждение о том,

Кто рыцарства достоин. Ему  верю –

Пусть идёт». Дивились, кто услышал это.

 

Девицей овладели гнев и ярость,

Куда девался майский день –

Рукой взмахнула возмущённо:

«Тьфу, на тебя Король! Просила я

О рыцаре, который лучше всех,

А ты даёшь мне мальчика из кухни!»

И растолкав людей, какие были в зале

От Короля стремительно сбежала,

На лошадь села, поскакала прочь

Мимо полей для рыцарских турниров,

Ворча сердито: «Мальчик кухонный».

 

За нею вслед на поиск приключений

Два знатных путника покинули тот зал

Так, с позволенья Короля, друг с другом рядом

Спустились вниз, по лестнице туда,

Где солнцем освещён простор полей и лес.

Вот Королевский холм остался позади,

И башни замка им уже не видно,

И сам Король от них уже далёк.

Один из тех двоих – искатель приключений

Готовый поменять очаг на щит с гербом,

Не опасается при этом получить

Потёртость кожи кожею седла.

Спешит сэр Гарет, сокращает путь,

Оставив королевскую дорогу.

На север путь ведёт защитника девицы,

Конь боевой усталости не знает,

Но всё же Гарет придержал коня,

Навязчивость стесняясь проявить.

Поправил плащ, свисающий до пят.

Ткань тяжела и выделана грубо,

Но цветом углям тлеющим подобна,

Которые под пеплом скрыты,

Вдруг вспыхнут, разгорятся ярко,

И Гарет сам подобен вспышкам этим.

В порядке шлем, копьё и щит,

Наточен остро меч, послушен конь.

Преображению такому

Сейчас бы очень удивились те,

С кем вместе кухонное рабство

Терпел покорно за похлёбки миску,

А получив её, кричал, как и другие:

«Благословен Король и рыцарство его!»

Теперь для радостного возгласа

Причины есть другие у него,

Но не услышит здесь его никто,

Среди путей, ведущих в неизвестность.

 

Так едет Гарет с радостью, нет страха

Перед боями страшными, уверен он –

Способен имя сам создать себе;

Но не забыл, с досадой вспоминает

И кухонную дверь, и грубые насмешки,

И как сэр Кэй работать понуждая

Покоя не давал.

 

«Готов на подвиги

С оружием и конный – остался в прошлом

Кухонный слуга! Нелепа мысль

Вернуть былое рабство, как нелепы

Рассвет на западе, а вечер на востоке,

Такие мысли убирайтесь прочь!

Быть может мальчику понравилось вполне

Когда служака старый выжив из ума

Цветущую тиранил юность?

Глупец! Когда подлец свой голос повышает,

Не стыдно самому орать в ответ.

Эх ты! Там был и кроткий и ручной,

Теперь здесь, с Ланселотом рядом

Павлин ты распустивший хвост.

Вот так, мой шустрый мальчик,

Смыв копоть прежнюю, стремишься в бой

Благословение монарха получив,

Усердно  Богу помолясь,

Идёшь другую чистить грязь.

Теперь случится это скоро».

 

Но возражает Ланселот:

«Кэй, вероятно, верность Королю твою

Чрезмерной строгостью желал проверить,

Насколько велика она в тебе?

Послушай мой совет: тот мальчик

Оружием владеть достоин,

Кто проявил терпение и кротость.

Не нравиться – ворчал сэр Кэй –

Носить после побоев синяки,

Но только так мальчишку делают мужчиной».

Коня он развернул и с видом недовольным

Обратно поскакал к воротам городским.

 

Гарет – Рыцарь Кухни. Звучит странно. Но будущих рыцарей в детском возрасте отдавали на воспитание в чужие семьи, как правило, в семью сюзерена, где обучали всему необходимому, заставляя при этом выполнять любую, в том числе самую грязную работу. Хочешь командовать – учись подчиняться. Просто Сэр Гарет несколько запоздал по не зависящим от него причинам с началом прохождения курса молодого бойца.

 

Поля пригодные к турнирам

Остались позади, и вот

Послышалось девицы бормотание:

«Зачем Король смеялся надо мной?

Сэр Ланселот похоже не из тех,

Кто для того готов потратить силу,

Чтобы склонить к любви, свою умножить славу

О небеса! Тьфу, на него.

Бессовестный, будь проклят он,

А с ним и мальчик кухонный».

 

К ней Гарет обратился

(Быть вежливей стараясь, чем она)

Как рыцарю положено: «Девица,

Указывайте путь, я следую за вами».

Тогда она, как будто ей в еде попался

Гриб не съедобный отвратительный вонючий,

Или зверёк лесной вдруг укусил за палец

Кричит пронзительно: «Что происходит!

Здесь позади меня воняет кухней тот,

О ком рассказывал мне Кэй, который

Сам о себе сказал: «Я мастер Кэй,

Известен всем, ого очаг питает».

Ответил Гарет:

Мастер невелик! Но грубостью

Он превосходит всех,

Кто рыцарем Артуру служит.

Мне говорил он сам: «Знай своё место»,

И грозил расправой». Вновь Гарет попросил:

«Указывайте путь, я следую за вами».

 

Потом в порыве лучших чувств, стремился

За доброй лошадью её поспеть,

Но принижает чувств полёт высокий

Внезапная язвительная речь.

«Зачем в попутчики мне нужен поварёнок?

Моей ты благосклонности не жди,

Её ты не получишь даже малость,

Ты, жалкий неудачник и невежа

Посуду мой и открывай бутылки,

Не приставай ко мне, воняя кухней!»

 

Ей вежливо ответил Гарет

«Исполню я любую вашу просьбу,

Но вас покинуть не могу, пока

Не кончится вот это приключение,

Пусть даже смертью».

 

«Ах, ты желаешь так?

Лорд новоявленный заговорил как рыцарь!

И жулик может воспринять манеры эти,

Но, мальчик, встретишь ты не мальчиков сейчас,

Не кухонную ссору за похлёбку,

В лицо опасности взглянуть ты не посмеешь».

 

«Я к испытанию вполне готов».

Ответил Гарет улыбаясь,

Её тем самым больше раздражая,

И по лесной дороге следовал за ней.

 

«Сэр мальчик кухонный, мне кажется дорогу

Не контролируют Артура люди эту,

Разбойники здесь прячутся в лесу

Ограбить могут и убить; Так что же,

Посудомойка – сэр, тебе плевать на это?

Как знаешь, я выбираю этот путь».

 

До темноты и до вечерней песни

Девица всё ругалась и ругалась.

Когда достигли страсти высшей точки,

Заходит солнце за вершины сосен,

А темнота спускается к дороге,

На запад продвигаясь постепенно.

Вокруг краснели филинов глаза

Такие же, как цвет заката;

За криком их другой вдруг слышен голос,

Призыв отчаянный из темноты лесной

«Они схватили лорда моего

И в озере желают утопить».

«Освобожу его и зло исправлю –

Воскликнул Гарет – как быть с вами?»

Она сказала: «Я поеду следом!»

Ответил Гарет: «Следуйте за мной!»

Он ринулся стремительно меж сосен

Туда, где камыши высокие росли

И видит: шестеро мужчин, связав седьмого,

На шею камень привязав, топить собрались.

Тремя ударами троих сражает Гарет,

Другие трое убежали в лес.

Освободил от камня Гарет шею,

И камень в озеро закинул далеко –

К поверхности поднялись пузыри.

Сорвал верёвочные путы Гарет,

И Бэрон перед ним, Артура верный друг.

 

«Ты вовремя явился проучить

Мошенников, какие ненавидят

Всех тех, кто презирают их.

Попавших в руки к ним, бросают в эту воду,

На шею камень привязав, и вот,

Гниют они, а по ночам встают,

И в танце кружатся в мерцании зловещем.

Не только жизнь ты сохранил мою,

Лес этот от проклятия избавил,

Тебя готов я отблагодарить

Что хочешь получить в награду?»

Ответил Гарет резко

«Нет! Мне подвиг нужен ради подвига,

Обет мной данный Королю таков.

А, кстати, ты не видел здесь девицу?

 

Вопрос Бэрон задал вместо ответа.

«К столу Артура ты принадлежишь?»

Послышался девицы звонкий смех.

«Да, это истинная правда –

Он у Артура поварёнком служит!

Да, благодарности достоин он

За кухонный вертел с добычею из леса,

Какие на пирушках подают,

Владеет он предметом этим острым.

Здесь кухни запах не заметен разве?

А, кстати, в нём ты видишь лорда?»

 

Такой вот разговор вела она.

А лес вокруг хорош, как парк в ином поместье.

Он высился как своды зала,

Украшенные празднично листвой,

Торжественность тройную обретая.

И вот они, приличия блюдя,

Галантность проявляя как павлины,

Девице предложили сесть, и сел Бэрон,

И Гарет сел, но ей спокойно не сиделось.

«Позвольте, невоспитанность какая –

Когда сидим здесь лорд и я, и мальчик сел.

Меня послушай, у Артура в замке

Сегодня утром побывала я,

Просила Короля дать Ланселота мне

Сразиться с рыцарями Дня,

А так же с рыцарем Ночным, который

Чудовище опасное вдвойне.

Подробно просьбу изложила я,

И вдруг вот этот мальчик кухонный кричит:

«Пусть будет приключение моё».

Артур сошёл с ума, ответ дал сумасбродный:

«Пусть идёт». Ему доверил подвиг этот.

Побить бы палкой мужика нахала

За издевательство над женщиной, а он

Седеть осмелился в присутствии моём».

 

Лорд, удивление сдержав с трудом,

Вальяжности павлина не утратил.

Внимание девице уделил, потом

Он повернулся к Гарету, сказал.

«Друг мой, ты мальчик кухонный, иль нет,

Девичье это фэнтэзи, иль нет,

Король наш сумасшедший, или нет,

А, может быть, ума лишились оба,

Судить об этом не берусь я, но

Могучие твои удары

Красноречивы сами за себя.

Спасли они мне жизнь, и потому

Для чести рыцарской  других

Не требуется доказательств,

А так же и не надобно девице

Просить о Ланселоте Короля.

Прощения прошу, но всё же

Полезен быть желаю я тому,

Кто спас мне жизнь».

 

Ответил Гарет:

«Прощения прошу вдвойне.

Я следую навстречу силам зла,

И встречу сам и День, и Ночь, и Смерть, и Ад».

На следующее утро лорд спасённый

Простился сними и покинул их

Желая доброго пути и помощь Бога,

Сэр Гарет предлагает снова:

«Указывайте путь, я следую за вами».

Надменностью ответила она.

 

«Мне некуда спешить, час близок, мальчик.

Ждёт впереди нас полноводная река,

Там встретишь силу и отвагу льва.

Мне всё-таки немного жаль тебя,

Остановись глупец, ты будешь уничтожен,

А я обратно во дворец вернусь,

И буду Короля стыдить пока

Он не смягчится сердцем и уступит».

 

Ответил Гарет вежливо на это:

«Вы можете сказать мне что угодно,

А что мне делать, я решаю сам.

Пусть наступает час, который

Несчастным посчитали для меня,

Но предстоит ещё определить

Кому и по кому носить придётся траур».

 

Изгибы берега речной протоки

Изяществом змеиным не уступят,

Береговые заросли густы,

Теченье быстрое, но есть и брод,

За ним шатёр стоит роскошный.

Расшитый нитями златыми шёлк

Сияет словно лилия цветущая.

Другой был цвет – малиново-пурпурный

У знамени трепещущего рядом.

Свирепый воин появился тут же,

Он вышел без оружия, сказал:

«Девица, это твой защитник?

Сразимся с ним!» «Нет, нет – она сказала –

Сэр, себя назвавший Утренней Звездой,

Король, тебя безмерно презирая,

Решил, как видно посмеяться над тобой.

Здесь мальчик кухонный, сам на него взгляни,

Но опасайся: напасть он может на тебя

Пока ты без оружия, не рыцарь он – слуга.

Тогда сказал он так: «О, дочери рассвета

И слуги Утренней Звезды, придите

Вооружить меня». Шёлк занавеси дрогнул;

Босые, с головами непокрытыми,

В златых одеждах драгоценных

Явились три девицы, чьи волосы

От утренней росы искрились так,

Как минерал авантюрин.

Доспехи подали, оружие и щит,

Всё голубых цветов для Утренней Звезды.

А Гарет молча и внимательно смотрел.

А вот они ведут прекрасного коня,

Он весь покрыт лазурной тканью,

Достоин тоже звания звезды.

 

Девица говорит: «Дивишься на него?

Сейчас получишь трёпку, время не теряй

Пока не на коне он, не стыдись

Спасаться бегством, не рыцарь ты – слуга».

 

Ответил Гарет: «Время не теряя

В бою я покажу вам, кто есть кто,

Кому должны достаться все упрёки,

А кто достоин вашей похвалы,

Но вам сказать придётся это честно,

Когда оружием своим сейчас

Его я опрокину.

 

А оскорблённая Звезда, сев на коня

Кричит с той стороны сурово, грозно

«Эй, мальчик кухонный, смеёшься надо мной!

За оскорбление ответишь,

Изведаешь реальный ты позор,

Тебя я спешу и обезоружу,

И заберу коня, расстанешься с девицей,

Вернёшься, мальчик, пешим к Королю.

Не должен мальчик кухонный верхом

Прогуливаться с леди».

 

«Сейчас я твой собачий лай

Верну обратно в твою глотку».

Он так ответил. Яростью пылая, оба

Пригнули копья, устремились друг на друга,

И сшиблись на средине брода.

Упали оба за хвостами лошадей,

Камням из катапульты уподобясь.

Вода их быстро в чувство привела.

Меч Гарет обнажил и ринулся свирепо

На своего врага. Кричит девица:

«Добей его, мой мальчик кухонный!»

Хотя у Гарета расколот щит,

Но мощь удара прежняя осталась,

И получив его, упал противник ниц,

Взмолился: «Жизнь сохрани мою, сдаюсь».

Ответил Гарет: «Пусть решит девица

О милосердии её моли.

Исполню я легко решение любое».

Девица вспыхнула: «Посудомойка!

Не много ли ты хочешь от меня?

Не понял сам – достоин смерти он».

И Гарет шлем расшнуровал, убить готовясь.

Девица снова возмутилась:

«Нельзя тебе, посудомойке,

Распоряжаться жизнью благородной».

«Девица, не много ли хотите от меня,

Отдав такие два распоряжения

О жизни рыцаря?..  Вставай и поспеши

К Артуру во дворец, там скажешь:

Мальчик кухонный тебя сразил,

О милости моли, там оставайся,

Пока я не вернусь. Твой щит беру себе.

Девица, укажите путь,

Я следую за вами».

 

Девица устремилась прочь,

Когда нагнал её, сказала:

«Когда я наблюдала этот бой,

Немного удивил меня мой мальчик.

Но ветер переменчив, много раз

Сменить своё он может направление».

Затем она поёт о утренней звезде

(Но не о той, упавшей неудачно):

«Свет утренней звезды небесно-голубой,

А на рассвете сон особо сладок мой.

Мне улыбнись, небесная звезда,

Приди любовь, со мною будь всегда».

 

«А вот тебе советую убраться прочь.

Защитник у второго брода,

Второй брат из семейки этой

Тебе наивному, как в страшной сказке

Жестоко отомстит, тебя проучит.

Забудь про стыд: не рыцарь ты – слуга».

Ответил Гарет, весело смеясь:

«Как в сказке? Послушайте про мальчика рассказ.

Служу я мальчиком при кухне,

Товарищ у меня, а у него

Огромный и лохматый пёс.

Он псу вычёсывает шерсть, а спать ложится –

Имущество своё велит стеречь.

«Стеречь!» - и не было надёжней стражи,

А вас мне поручил Король беречь.

Теперь я – пёс, который не сбежит,

Что стережёт – не выпустит из пасти;

Служу я вам как мальчик, и как рыцарь

Не хуже рыцарей других,

Свободу вашей дать сестре готовый».

 

«Да, сэр Мальчик!

Да, умеет мальчик драться словно рыцарь,

Тем более тебя за это ненавижу».

 

«Прекрасная девица, вам всё более

Придётся восхищаться мной,

Как буду ваших поражать врагов».

 

«Ай, ай – она сказала –

Сначала повстречайся с ними».

 

Когда явились ко второму броду,

На отмели со стороны другой –

Гигант на красной лошади гигантской

В сияющих как Солнце Дня доспехах,

Как будто от щита его стремительно

Отскакивают и вспыхивают стрелы.

У Гарета, когда он смотрит на него

Цветные пятна плавают в глазах.

Шумит вода, ревёт гигант с той стороны:

«Что делает мой брат на рубеже моём?»

Кричит девица с этой стороны:

«Он мальчик кухонный, служивший у Артура.

Он брата твоего сразил

И взял его оружие себе».

«Проклятие!» - взревело Солнце.

Забрало шлема опускать не стал,

Стремительно послал коня вперёд.

Ему навстречу устремился Гарет.

Но мало этот брод подходит для турнира.

Четыре раза яростно сходились,

Рубились на мечах, со всею силой,

Друг другу мощные удары нанося.

Когда сходились в пятый раз они,

Споткнулся конь – упало Солнце в воду.

Теченье быстрое уносит его прочь.

 

Его спасает Гарет с помощью копья

И возвращает к жизни, но закончен бой,

Побиты кости на камнях речного дна.

Он сдался. Его отправил Гарет к Королю:

«Там оставайся, жди, когда вернусь. Девица,

Укажите путь, я следую за вами».

На сей раз, не спеша, она путь продолжала.

«Так как, девица, ветер не сменился?

По-прежнему он добрый для меня?»

«Совсем не в этом смысле. Ты победил, но как:

Не с помощью искусства боевого –

Благодаря камням подводным,

Сама я видела, как оступился конь.

О, Солнце, (не сила Мальчика

Тебя сразила – неудача).

О, Солнце, пробуждаешь чувства новые.

Как сладок свет в небесной вышине,

Я дважды попрошу: любовь, приди ко мне».

 

Что значит песня о любви?

Поймёт лишь Бог те чувства благородные,

Которыми тебя Он наградил.

«Цветы в росе на солнце открываются,

Цветы в росе закрылись – день кончается.

Как сладок аромат цветов во всей красе,

Я дважды попрошу: любовь, приди ко мне».

 

Цветы и прочие растения

Для украшения стола нужны

И в качестве гарнира. Когда Король

Беречь тебя распорядился как цветок,

Цветы любить не приказал. Цветы?

Пирог украсить и свиную голову?

Нет, розмарин живому хряку нужен в стойле.

 

«О, птицы, утро пением встречаете.

О, птицы, день песней провожаете.

Как сладко пение в небесной вышине,

Я дважды попрошу: любовь, приди ко мне».

Линеттэ, знаешь что о птицах?

О жаворонках и о дроздах –

Есть птицы полевые и лесные?

Мечтаешь ты о чём, когда поёшь

Девица музыкальная, стараясь

Всё это вдохновенно воспевать?

Но есть силок (не для твоих фантазий)

И есть вертел – с него не улетишь.

Не лучше ли тебе остановиться здесь,

На третьей аллегории.

 

Протоки третьей плавные изгибы.

На стороне другой, весь будто голый,

Сияет всеми красками заката

(Он сам и отражение его в воде)

Могучий рыцарь – Вечерняя Звезда

 

«Зачем разделся этот сумасшедший?»

Она сказала: «Нет, не голый он,

Доспехи это необычные,

И крепости необычайной

О них сломаешь ты оружие своё».

Кричит брат третий из-за брода:

«О, брат, ты светишь здесь, но почему так слабо?

Убил ли ты  защитника девицы?»

В ответ ему девица прокричала:

«Не брат он твой – звезда другая,

Которая с небес Артура

К тебе явилась на твою беду.

Двух братьев он сразил, юнец вот этот,

И до тебя добрался, сэр Звезда.

Ты как, оружием владеть не разучился?»

«Оружие моё и грозно и надёжно,

А сил достаточно для двадцати юнцов».

Ответил Гарет: «Хвастать ты умеешь

Не хуже Утренней Звезды,

Не хуже, чем Дневное Солнце».

 

В ответ раздался рёв,

Не хуже, чем охотничьего рога:

«Иди ко мне, оружие моё испробуй!»

Неспешно, как бывалый воин,

Сияя весь, как павильон цветной

Поправил гребень шлема, взял оружие,

А на щите его вечерняя звезда,

Его эмблема, вспыхнет и погаснет,

И снова светится над лукою седла.

Стремительно они бросаются друг к другу,

Удар обрушил Гарет и сразил

Противника, поднял, и опрокинул снова,

Поднял, и снова опрокинул.

В воде тот тонет, а когда встаёт,

Пытается продолжить поединок.

Пришлось его поставить на колени.

Сомнениями Гарет полон,

Он дышит тяжело, и сердце часто бьётся,

Нелёгкий выбор предстоит ему:

Казалось, в возрасте таком нельзя

Отдать себя во власть вражде и злобе,

Убитого уже не воскресишь, но всё же

Сам Гарет не бессмертен тоже. Он сказал:

«Не должно лордам поступать как ты!»

А как сам Гарет должен поступить?

Девица в это время восхищалась:

«Хороший мальчик-рыцарь, хороши удары,

Хороший рыцарь-мальчик, благородством

Ты превосходишь рыцарей других;

Теперь не стыдно признавать мне это:

Герой – достойный Круглого Стола.

Оружие твоё сильнее оказалось

Брони необычайной. Добрый ветер

Не сменит направление теперь».

Услышал это и решился Гарет.

Он разрубил и разломал доспех

Похожий на человеческую кожу.

Когда увидел кожу настоящую,

Сомнения явились снова,

Но их отбросил он и, с кличем грозным,

На рёв морской волны похожий,

Которую зюйд-вест о скалы дробит

Вонзил он меч свой по эфес.

«Ты – мой, я так тобой распорядился».

Но далее, в смятенье чувств он поступает

Не так, как рыцарь настоящий.

Оружие его по броду разбросал,

И утопил, и снова говорит:

«Указывайте путь, я следую за вами».

 

Но говорит девица:

«Я дальше этот путь указывать не буду

Ты, королевский мальчик кухонный

Со мной сейчас проследуешь туда,

Где всё готово к твоему приходу».

 

«Трилистники дождём умыты чистым

Сияют словно радуга лучистая.

Любовь моя пусть трижды улыбнётся мне».

 

«Сэр,  с радостью признаю – рыцарь ты,

Хотя себя ты называешь мальчиком.

Стыжу себя я за свои упрёки

И грубость, я подумала, Король

Смеётся надо мною благородной.

Теперь прошу прощения, дружок.

Со мною ты всегда учтив и вежлив,

И смелость проявил, и кроткий нрав,

Как лучший из людей Артура, но

Назвавшись мальчиком, смутил мой разум».

 

Ответил он: «Себя вы порицайте

Лишь за сомненья в добром Короле,

Когда ошибочно восприняли насмешкой

Такой ответ вам на такую просьбу.

Слова словами – я ответил делом.

Меня ошибочно считали вы

Не рыцарем, способным драться

За благосклонность благородных дам,

Поступок безрассудный совершая.

Но за слова, какие говорили мне:

Не рыцарь я, такой, как Ланселот.

Смущаться вам не надо вовсе,

Они лишь подзадорили меня

На этой верховой прогулке».

Спустилась ночь, и цапля одинокая,

Поужинав добычей из пруда

Дремала, стоя на одной ноге,

В привычной пребывая меланхолии.

Девица благородная с улыбкой,

Взяв за руку, его к пещере повела,

Где Леди Леонорс запасы сделала,

Защитника прихода ожидая,

Еды и красного вина.

 

Они прошли по узкому ущелью

Туда, где на скалы отвесном склоне

Фигуры конных рыцарей заметны.

«Сэр мальчик, рыцарь мой,

Здесь обитал отшельник,

Своей святой рукой он изваял в скале

Мужчин иных времён изображения.

На мрачных стенах и в таком порядке

Ты узнаёшь их, или нет?» и Гарет

Читает надписи, начертанные грубо

Поочерёдно на скале.

PHOSPHORUS (Утро)

MERTDIES (Полдень)

HESPERUS (Вечер)

NOX (Ночь)

MORS (Смерть)

Пятый воин лицо своё прикрыл,

Застыл в стремительном движении,

Рукою поправляя одеяние,

Видны лишь волосы – свободно вьются.

Спешит к отшельнику в пещеру.

«Открой лицо своё, и мы узнаем,

Что предвещает появление твоё?»

 

Сначала Кэя в Камелоте навестив,

Решение сменил сэр Ланселот –

Ошибочно избрала путь такой девица,

Опасен этот лес. Преграды водные,

Те самые, он одолел, и вот

Щита мерцанье видя голубое,

Похожее на свет звезды, ошибся он,

И Гарету кричит: «Стой, рыцарь злой!

Я отомщу тебе за друга моего».

В ответ коня пришпорил Гарет,

Неосторожно вызов принимая:

Удар копья о щит могуч, но бесполезен,

Зато узнал сэр Гарет руку Ланселота,

Которая его повергла на траву.

Смеётся он, а следом дерзкий смех Линеттэ:

«Смешна победа, как и поражение,

Когда сражение ведётся со слугой?»

«Ну, нет, девица благородная.

Отец мой – старый Лот король, его я сын

И королевы доброй Беллисент,

И победитель на речных протоках.

Артур не знал, кого он посвящает,

Но верил мне, и вот теперь возможно

Поверить моему мечу!».

Ответил Ланселот: «Не обижайся, принц,

Что помощь я не оказал.

Тебя я рад увидеть в добром здравии,

Как и в тот день, когда Артуром был ты посвящён».

Ответил Гарет: «Ланселот!

Рука ли не твоя меня сразила,

Ушиб оставив и синяк? А, впрочем,

Вдвойне такое посвящение почётно –  

Копьём твоим, и лучшего не надо.

Вот так-то, Ланселот!»

 

Затем девица дерзко говорит;

«Ты не идёшь, когда тебя зовут,

Теперь явился ты не званным.

Мой славный мальчик претерпел упрёки,

Как рыцарь истинный он вежлив был всегда,

Готовый на любое безрассудство,

И удивлял меня своей сноровкой.

И я раскаялась в сомнениях своих,

Достоин быть он при дворе Артура –

Принц, рыцарь, мальчик и слуга.

Я перед ним в долгу теперь всегда».

И Ланселот сказал:

«Оружие твоё, сэр Гарет

Послужит славно Королю. Девица,

Не пристыдишь его на этот раз

За поражение случайное?

Достаточно давно его я знаю.

Он младший отпрыск рода старого,

В котором все привыкли побеждать.

Меч славный есть у каждого из них,

Конь – благороден, как и всадник.

Мужчину узнают не по одежде,

А по умению владеть копьём,

А ты владеешь им вполне достойно. Кстати,

Кто защищает справедливость –

Не выглядит смешно и в неудаче,

Поступок безрассудный совершив.

Приветствую тебя Принц, рыцарь,

Достойный Круглого Стола».

 

Тут всё-таки следует дать пояснение: Согласно артуриане Гарет и Ланселот состоят в родстве, как и многие другие рыцари ордена Круглого Стола.

 

Затем, когда к Линетт он обернулся,

Она его речь дерзко оборвала:

«Кстати, кто силой наделён,

Себе позволить может безрассудство –

Когда в избытке сила есть большая,

Не обязательно к ней ум большой иметь.

Теперь пожалуйте в пещеру,

Там пища есть и для людей, и для коней.

И кремни есть, для разведения огня,

Но надо жимолость найти нам –

От насекомых вредных средство».

Нашлась и жимолость, когда её нашли.

Насытившись, уснул сэр Гарет. А девица

Доброжелательно смотрела на него.

«Спокойно спи. Сон крепкий тебе нужен.

Как мать баюкала тебя когда-то,

Ребёнка сон благословляя,

Как запах жимолости сладок

В полночной тишине сон детский,

В нём всё - покой, любовь и доброта.

«О, Ланселот, эй, Ланселот» –

Девица похлопала его слегка ладонью –

«Мой мальчик добрый – рыцарь благородный,

Забавно наблюдать такое превращение;

Он верен мне и не предаст меня.

Когда явился ты, то первым делом

Вы в поединке с ним сошлись.

Насколько он хорош, мой рыцарь-мальчик,

Он подготовку совершенную имеет?»

 

«Когда случилось приключение такое,

Узнал мой щит, на что способен Гарет,

Но можно и обмен произвести.

Я, полный свежих сил, коня пришпорю,

И завершу всё в наилучшем виде,

А вы продолжите прогулку верховую».

«Теперь я Ланселота узнаю» – она сказала –

И не сказала больше ничего.

 

Проснулся Гарет, сразу щит тот взял.

«Не очень прочным оказался щит,

Осколок откололся от него,

И лев на нём, копья отведав,

Ревёт от боли, и придётся, Лорд

Страдать ему во всю оставшуюся жизнь.

Тебе в том нет стыда, и со щитом таким

Ты остаёшься благородным Ланселотом.

Теперь пора нам в путь».

 

Продолжен путь в полях пустынных.

Сэр Гарет задремал, теплом согретый летним,

О верности Артуру размышляя,

И вспоминая арфы там звучащие,

Но крик совы вернул его в реальность.

«Послушайте, ещё остался враг!

Колоколов победный звон пока

Доносится до нас издалека!»

Девица, проезжая слева,

На Ланселота щит взглянула,

Который Гарету доверил он.

«Следы я снова вижу поединка,

Вчера ругал тебя язык – сегодня хвалит

Тебя, коня и щит, но всё же,

Ты чудо вряд ли совершить сумеешь.

Тебе довольно славы, трижды

Стремительно бросался ты в атаку.

Я сомневаюсь: стоит ли в четвёртый раз».

 

«Зачем пугаете меня, девица,

Со скорбью в голосе, в лице?

Как можно приключение прервать

Когда конец его так близок».

 

«Нет, Принц – она сказала –

Свидетель Бог, лицо моё таким осталось,

Каким его ты видел прежде,

И голос мой не изменился,

Но чувствую сейчас я холод ночи. Такое

При приближенье призрака бывает,

Которого призвал ты сам к себе,

Как призывают слуг на службу,

Но вот прогнать его уже нельзя,

Лишь гнев его усилишь многократно.

Его боятся все, все передним слабы.

Мужчин и женщин, и детей

Пожрать он может всех. Чудовище!

О, Принц, на это приключение

Пусть Ланселот идёт. Ты щит верни ему.

 

Смеётся Гарет: «Вы в сражение

Мужчину лучшего желаете послать?

Увидите, что так и будет!»

 

Но Ланселот его призвал

Себя как рыцаря реально оценить

Пред встречей с тем, кто лучше может быть

В седле сидит, оружием владеет.

Ошибочный расчёт приводит к неудаче.

Прислушаться призвал к его словам.

 

«Возможно, ты и прав, но знаю я другое:

Решительность моя вела меня к победам,

Для рыцаря я вижу только этот путь».

Линеттэ говорит ему:

«Пусть Небеса тебе помогут».

 

Покрыто облаками всё пространство,

И молнии сверкают ярче метеоров,

А кони движутся вполсилы,

Тем самым недовольство выражая.

Вот наконец-то виден замок

Замок Опасностей.

На поле перед ним шатёр огромный

Размерами на холм похожий

Во мраке тёмно-красном чёрный,

А рядом знамя чёрное и чёрный горн.

Что бы ему другие не мешали,

Сэр Гарет поскакал вперёд,

И в горн трубит, и слышит эхо

От замка стен оно к нему пришло.

Ответа ждёт, в горн дует снова.

Звук снова возвращается обратно,

И замирает где-то вдалеке, но вот

В сопровождении служанок

Сама явилась Леди Леонорс,

У одного из окон встала,

Свет излучая красотой своей,

Приветливо рукой ему махнула.

Принц протрубил и в третий раз.

И снова тишина в ответ, но вскоре

Колышется шатёр зловещий.

Конь чёрный появился, а на нём

Весь чёрный кто-то и с оружьем чёрным,

Но с белыми костями на груди,

На шлеме – черепе ухмылка Смерти.

Приблизился зловещий монстр,

Не говоря ни слова замер.

Тут Гарет произносит возмущённо:

«Безумец, люди говорят не зря –

Для добрых дел дарует силу Бог,

Не для того, чтоб угнетать других.

Самообман твой сам тебя погубит.

Ты жизнь ведёшь достойную глупца,

Себя лишая радостей её,

Так гибнет всё цветущее в ненастье».

Но снова слова не было в ответ.

Недоумение росло,

Переходило в беспокойство.

Уже рыдала Леди Леонорс,

У нежных рук заламывала пальцы –

Представила себя невестой,

Жених которой Ночь и Смерть.

Сэр Гарет вдруг под шлемом холод ощутил.

Сэр Ланселот, хотя был возбуждён

Озноб вдруг ощутил в крови горячей.

 

Держа оружие готовым к бою,

Сэр Ланселот кличь боевой издал,

И чёрный конь ответил ему ржанием,

Поднялся на дыбы, а далее

Случилось то, что не смотрелось страшным.

На землю Смерть упала и пока встаёт

В стремительном броске сэр Гарет

Нанёс по шлему – черепу удар,

Затем, пытаясь снять его

Раскачивает вправо – влево.

Вот результат: под шлемом – черепом

Как свежераспустившийся цветок

Прекрасное лицо ребёнка

Взмолился он: «Сэр рыцарь, не губи меня.

Плохие люди мои братья

В осаду взяли этот замок,

Тем ужас наводя на Леди Леонорс.

В своих намерениях твёрдые

Иначе не желали поступить».

Учтя его столь нежный возраст,

Ответил Гарет вежливо ему:

«Прекрасный мальчик, что же происходит?

На самом деле вызов брошен был тому,

Кто лучший при дворе Артура

И самый лучший из его друзей.

Артура ненавидя, пожелали

Прикончить сэра Ланселота

Там, на речных протоках?»

 

Так неожиданно закончился тот день.

Победу празднуя над Смертью,

Весёлый праздник в замке Леонорс

Сопровождали танцами и пением,

И мальчик веселился вместе сними.

Вот так окончил Гарет это приключение.

 

Рассказывая нам о старых временах,

Одни свидетельствуют так:

Взял замуж Гарет Леди Леонорс.

Другие говорят – женился на Линеттэ.

---

Считается, что в работе над «Королевскими идилиями» Теннисон черпал вдохновение у Мэлори и взял за основу «Смерть Артура», но уже во вступлении к Круглому столу в «Пришествии Артура» начинаются расхождения, чем дальше, тем больше. Стоит ли проводить подробное, а значит долгое и нудное сличение текстов? Лучше отметить другое. Труд Мэлори примерно в пять раз превосходит по объёму «Королевские идилии», а сам он использовал источники впятеро большие «Смерти Артура». Таковы размеры Артурианы.

В тексте есть подробности, мало привлекающие внимание современного читателя, но необходимые по законам жанра.

Артур и Гвиневера впервые видят друг друга, когда она находится в родовом замке. Нахождение в замке, в башне, иной способ изоляции вольной или невольной, или погружение в сон способствует сохранению невинности. Освобождение или пробуждение ведёт к утрате.

Три Королевы. Возможно речь о временах года. Было и такое деление года на сезоны, не на четыре, а на три. Видеть трёх вместе почиталось за добрый знак.

Мерлин, рассказывая о ночном событии, трижды упоминает радугу. Радуга – символ обновления, очищения.

Дракон. Красный дракон – символ Уэльса. По основной версии Артурианы, родина Артура -южный Уэльс. Но есть другая версия. Согласно ей Артур был правителем королевства Дал Риада, территория которого находилась частью в северной Ирландии, частью в южной Шотландии. Эта версия тоже имеет право на существование. Обычно Дал Риада переводится как «Удел властителей колесниц». По Артуриане рыцари и король должны были передвигаться исключительно верхами, тем не менее, то созвездие, которое мы называем Большая Медведица, бриты назвали Arthur’s Wain – Телега Артура.